Мой сайт

А. Никифоров 

"Охота и охотничье хозяйство № 10 - 1991 г."

Вероятно, можно привести немало доводов "за" целесообразность приема в общество охотников с 16 лет, и "против". Мне представляется, что при решении этого вопроса должны учитываться происходящие в обществе процессы и, выражаясь языком юристов, криминогенная обстановка в среде молодежи. Видимо, не будет преувеличением сказать, что среди подростков сейчас больше преступности, распущенности, чем было раньше. Мы, дети довоенных и военных лет, о многих современных негативных проявлениях даже понятия не имели. У большинства из нас были идеалы, благородные цели, уважительное отношение к старшим. Сейчас же на каждом шагу встречаешься с дерзким, вызывающим поведением со стороны молодых людей, явным пренебрежением общепринятых норм. 

Но, наверное, несправедливо вешать ярлык недоверия на всю молодежь. Каждый из охотников когда-то был молодым и хорошо помнит, что такое настоящий охотничий азарт, с каким нетерпением ждешь того дня, когда доверят ружье, и какую радость испытываешь после удачного выстрела. Поэтому, наверное, будет необоснованной жестокостью лишать этих радостей всех достигших 16 лет, когда есть здоровье, время и большое желание. Мне представляется, что этот вопрос следует решать строго индивидуально, не делая упор на формальные характеристики, скажем, из школы, ПТУ, техникума, домкома, с места работы или от участкового, а всю полноту ответственности за принимаемого в общество шестнадцатилетнего возложив на родителей и, как минимум, на двух членов охотобщества, которые должны дать письменные поручительства за своего подопечного. Но и в данном случае, видимо, нужен будет закон, в соответствии с которым определена мера ответственности поручителей. После этих общих рассуждений я для молодежи хотел бы рассказать, как сам стал охотником. 

Страсть к охоте и любовь к природе мне передались по наследству. Это могли быть и гены деда, коренного сибиряка, который без тайги, без охоты и рыбалки не мыслил себе жизни. Правила, писаные и неписаные охотничьи законы я перенял от своего отца, до самой смерти заядлого и культурного охотника. Первый раз он взял меня с собой на охоту на уток в августе 1940 г., когда мне было 9 лет. Это событие для меня было настолько значительным, что до сих пор до деталей помню тот теплый, по-сибирски ласковый и неповторимый по гармонии в природе вечер: красивый закат, обещавший и на завтра безветренную погоду, кругом тишина и размеренность во всем, мошкара уже отошла, а редкие комары не причиняли сильного беспокойства. 

Дневной зной уже заметно спал, и как только солнце опустилось за горизонт, вдруг по каким-то биологическим часам, по непознанным еще мною законам природы, на ближайшем пшеничном поле началась перекличка перепелов. Несколько раз надрывно прокричал коростель, готовясь к дальнему перелету, с шумом стали перелетать с места на место кулички. Природа вновь стала быстро оживать, как будто в ней началась вторая рабочая смена. Скрадок наш был простой - большая сухая кочка, обросшая вокруг высоким камышом. Мы знали, откуда должны были лететь утки на кормежку и я, раздвинув камыши, до боли в глазах смотрел в ту сторону, стараясь первым увидеть черную точку - летящую утку. Рядом с отцом я чувствовал себя взрослым и самостоятельным человеком, гордым и немного самоуверенным. 

У отца было отличное бельгийское ружье 16-го калибра, которое он берег пуще ока. После каждого удачного выстрела он гладил стволы и говорил какие-то ласковые слова. Возвращаясь с охоты, он первым делом чистил ружье. Это было железным правилом. Стрелял он хорошо до старости: уже будучи на пенсии и пользуясь очками, из малокалиберной винтовки он неизменно попадал в подброшенную пустую консервную банку. Стрелял он всегда наверняка, однажды одним выстрелом убил шесть кряковых, летящих небольшой стайкой. 

Вместе с отцом я ходил на тетеревиные тока, на рябчиков, белок и зайцев. Быстро научился без манка подзывать уток и "чуффыкать". И всегда особую радость испытывал, когда утки и косачи отвечали "взаимностью", принимая за своего. Быстро освоил немудреное дело ставить скрадки на тетеревов, которые в Сибири чаще называют "шалашом" или "балаганом". Поскольку на косачиные тока отец вставал рано - примерно в четыре часа утра, родителям жаль было меня будить, и нередко я, просыпаясь с рассветом и увидев, что отца нет, начинал от обиды плакать. Потом пошел на хитрость: от голенища отцовского сапога протянул бечевку, конец которой' привязал к своей ноге с расчетом, что в темноте (а собирался на охоту он всегда в темноте, вещи заранее складывались в одном месте), взявшись за сапог, он обязательно разбудит меня. Эта уловка сработала только один раз. 

Впервые мне доверили ружье и разрешили одному пойти на охоту в 13 лет. 

Это было старое шомпольное ружье с длинным и тяжелым стволом. Накануне я разведал ток, сделал шалаш, дал три дня на привыкание косачей к нему, а на четвертый встал "ни свет, ни заря", и через темный лес, без всякого страха побежал на охоту. Признаюсь, что сейчас через этот лес в четыре часа утра я пошел бы не без робости, а тогда все было нипочем. Охотничий азарт был превыше всего. 

Последние метров пятьдесят к шалашу полз по-пластунски, хотя вокруг косачей не было видно. Плюхнулся на сухое сено, немного отдышался и что есть мочи крикнул: "Чуфышшш..." Моментально отозвался "разведчик", находившийся уже где-то поблизости. После непродолжительной переклички со мной ему стали отвечать косачи с разных сторон, и затем один за другим перелетели на ток. Мне приходилось на весенней охоте близко видеть селезней, охотился зимой на фазанов, но скажу честно, что красивее весеннего жениховского наряда косачей видеть ничего не доводилось: ярко-красные брови на черной голове, отдающий каким-то особым отливом воронения, веером поднятый хвост-лира с удивительно белой "подкладкой", шея, взъерошенная во время атаки и вытянутая, как изваяние при первой же опасности. Особенно он красив на островках оставшегося еще снега. 

Для наших мест ток оказался большим - насчитал двенадцать "бойцов", а несколько тетерок за своими избранниками наблюдало с деревьев. Я с восторгом и замиранием сердца смотрел за "боями" косачей, а затем, затаив дыхание и стараясь хоть как-то приглушить удары сердца, прицелился в самого ближнего косача. Но что это такое: слышу негромкий щелчок, а выстрела нет. Заменил капсюль - та же самая история. Перезаряжать возможности не было и я, раздосадованный, дождался разлета тока (чтобы не увидели человека), и без трофея пошел домой, где выяснил, что в затравочное отверстие попал снег, видимо, когда полз. 

Осенью того же года мне разрешили взять на охоту уже отцовское ружье. И надо же было такому случиться, что при первом выходе на охоту на подходе к реке я увидел трех летящих по фронту чирков, произвел, разумеется, не прицельный выстрел, и один из них камнем упал на берег. Случайной дробинки в шею было достаточно для того, чтобы прервать полет. Это был первый в моей охотничьей практике трофей. Видимо, нет необходимости подробно описывать мое состояние: охота на этом закончилась, .схватив чирка, я мигом оказался дома и в десятках вариантов рассказывал старшим, каждый раз с новыми деталями, как это произошло. Потом были и настоящие трофеи: утки, тетерева, зайцы, белки, рябчики, глухари. В годы войны это было и определенным материальным подспорьем: во-первых, свежая дичина, а во-вторых, за сданные шкурки давали муку, соль, материал. Зимой ставил петли на заячьих тропах. Не скажу, что отношусь к фартовым, как говорят в Сибири, охотникам, однако иногда вынимал из петель беляка, скрюченного на морозе, на оттаивание которого уходило полдня. 

Охотился всегда с собаками. В начале войны отец из Кемерова привез ирландского сеттера - пса умного, красивого и исключительно темпераментного. Достаточно было взяться даже за патронташ, как Пират терял самообладание - от радости скулил, лаял, мотался по квартире, прыгал на стол, кровати, подоконник, а по дороге к месту охоты убегал метров на 20- 30 вперед, затем возвращался и каждый раз пытался лизнуть в знак благодарности в лицо отца или меня. Но у Пирата был один недостаток - не любил лошадей. И когда мы на школьном мерине, не только упрямом, но и ленивом, непонятно почему названном Катерпиллером, выезжали на охоту (отец перед войной работал директором школы), пес в течение всего пути с лаем прыгал к морде лошади, как будто хотел таким образом ее остановить. Лошадь на это никак не реагировала, а у седоков этот бестолковый лай вызывал раздражение. 

Потом наш Пират внезапно исчез, видимо украли его, и у меня появился беспородный пес, который со временем стал универсалом: подносил уток, облаивал белок и даже нагонял на охотника зайцев. Собак своих я всегда любил и берег больше себя, в холодную воду, особенно ранней весной, за утками их не посылал, а лазил сам. 

Без промаха стрелять влет я научился только к девятому классу, и каждый красивый выстрел доставлял неописуемое удовольствие. С тех пор, как впервые в руки взял ружье, прошло более 45 лет. Это были трудные для страны, для всех советских людей годы: война, голод, нищета - все было, но в детской памяти сохранилось немало и радостных моментов, связанных с приобщением к охоте: красивые утренние и вечерние зори, ночевки у костра, удачные выстрелы, а иногда и трофеи. Но не только с этим связано мое приобщение к охоте. Она по-настоящему научила любить природу и, на первый взгляд это может звучать парадоксально, любить и больше заботиться о братьях наших меньших. Она, бесспорно, помогла выработать такие черты характера, как целеустремленность, настойчивость в достижении поставленной цели, волю, мужество и доброту. Человеку военному, мне все это в жизни очень пригодилось. А любовь к природе, к родному краю как раз и являются составными такого святого понятия, как любовь к Родине. 

Начиная со студенческих лет и по сию пору на охоте я, видя наши прекрасные леса, необозримые поля и озера,- испытываю истинное наслаждение, душевную радость и покой, потому что вокруг действительно что-то родное, близкое, есенинское. Настроение всегда лирическое, и без конца хочется повторять бессмертные слова нашего знаменитого земляка: "Уж и есть за что, Русь могучая, полюбить тебя, назвать матерью!" 

И в заключение хочу сказать молодым охотникам - тем, кто уже приобщился к охоте, и тем, кто только еще мечтает взять в руки ружье: все-таки главным в наше время должен стать процесс охоты, если хотите, философия охоты, но не трофеи, добытые любым путем. Я уж не говорю о браконьерстве, что вообще несовместимо с понятием и честью настоящего охотника. Вот и сейчас узким кругом выезжаем на охоту примерно три раза в год, как правило, на открытие охоты на уток, зайцев и копытных. И никогда не огорчаемся, если возвращаемся без трофеев, что, кстати, бывает не так уж и редко. Зато в памяти останется прекрасный вечер с охотничьими рассказами у костра, чистый воздух и отдых от повседневной суеты, наблюдения, как "выткался над озером алый свет зари" и много других утишающих душу приятных впечатлений. 

И еще один совет молодым охотникам: необходимо с первых шагов приучить себя строго соблюдать все правила охоты. Может быть, это и звучит банально, но главным охотинспектором должна быть совесть. То есть речь идет 6 необходимости постоянно повышать культуру охоты, что, на мой взгляд, сейчас должно быть главной задачей всех охот-коллективов и каждого охотника лично.